открытки
Всех записала, пост спрятала. Теперь забудьте об этом, и тогда это будет сюрприз!
нет гармонии
Мальчик на хоре подарил колечко, меняющее цвет. Дарил в темноте, черным, на пальце оно сразу позеленело, нравится! Оно от температуры пальца меняется, но написано как будто бы от настроения. Или состояния кармы, тут смотря какую инструкцию взять. А я сразу в несколько глянула, когда домой пришла, потому что у меня с этим кольцом проблемка: все цвета люблю, а синий не люблю. Посмотрела список: синий — это «полная гармония». Все ясно, надо избегать полной гармонии! Ну, это просто. То не высплюсь, то в интернете с кем-нибудь повздорю, то малявка сама с собой конкурс визга устроит и победит — всё теперь для дела, всё в красоту кольца.
кто все эти люди
Помню, кто-то у меня в ленте жаловался, что с трудом запоминает лица персонажей и поэтому предпочитает сериалы, а не кино — а то пока научишься их различать, все два часа кинофильма и утекли. Я тут временно увлеклась кинопоиском и спешу сообщить, что там эта проблема давно решена. Стоит нажать на паузу — и милые роботы тут же находят в кадре лица и рассказывают, кто все эти люди. До чего техника дошла!
носки
Холодно сегодня. Надела теплые носки. В моем гардеробе есть одни носки, которые называются «Самые дорогие носки». Они катастрофически уродливые — коричневые с коричневым в коричневый катышек, но я их все равно ношу, потому что как же можно выбросить самые дорогие носки!
И, кстати, совсем не сердцу они дорогие.
Это мы однажды по весне отправились в Самару, а из нее — на теплоходике за Волгу, в село Ширяево, где когда-то Репин жил и бурлаков своих писал. Там репинский музей любопытный и в пещерах можно клад найти (я нашла!). Идти туда водным транспортом три часа, и за эти три часа мы успели довольно сильно продрогнуть: оказалось, одно дело солнечная Самара, где от домов тепло и по которой можно весело носиться туда-сюда, а другое — холодная река и Жигулевские горы, на вершинах которых еще лежат шапки снега. Пледы-то на теплоходе были, мы укутались, но женщина, сидевшая напротив, в середине пути заахала, увидев, что я в тонких кедах на босу ногу. Ах ну деточка, ах ну что же ты, да ты ж пропадешь, да как же тебе помочь! — кудахтала-кудахтала, а потом ушла куда-то. Оказалось, проблему мою решать. И сказала, что запасные носки нашлись у шкипера и что она его уговорила мне их отдать. «А вы мне, ребята, вещи на берег вынести поможете?» Ну как не помочь! Тем более что вещей у нее было-то две сумки да корзина, понятно, что вещи три, а рук две, неудобно по трапу тащить, да еще в преклонном возрасте, самой бы не споткнуться. Я носки натянула (хоть и страшные), и стало мне уютно и тепло.
Причаливаем к Ширяево, мы с Сонечкой сходим на берег с ее корзиной и картонкой, а Костика женщина куда-то вниз манит — там, говорит, у меня другие вещи. Стоим на берегу, курим, он таскает. Один раз сходил, два сходил, три… К нему уже и шкипер присоединился, вдвоем что-то объемное несут. Я докурила, дай думаю схожу с ними посмотрю, сколько там еще тюков. А там — весь трюм! Она из Самары в Ширяево насовсем переезжала, со всей кухонной мебелью, кроватями, холодильником!..
Дороговаты оказались дареные носочки!
Ну и как теперь от них, не сносив, избавиться.
А они не снашиваются уже пять лет.
И, кстати, совсем не сердцу они дорогие.
Это мы однажды по весне отправились в Самару, а из нее — на теплоходике за Волгу, в село Ширяево, где когда-то Репин жил и бурлаков своих писал. Там репинский музей любопытный и в пещерах можно клад найти (я нашла!). Идти туда водным транспортом три часа, и за эти три часа мы успели довольно сильно продрогнуть: оказалось, одно дело солнечная Самара, где от домов тепло и по которой можно весело носиться туда-сюда, а другое — холодная река и Жигулевские горы, на вершинах которых еще лежат шапки снега. Пледы-то на теплоходе были, мы укутались, но женщина, сидевшая напротив, в середине пути заахала, увидев, что я в тонких кедах на босу ногу. Ах ну деточка, ах ну что же ты, да ты ж пропадешь, да как же тебе помочь! — кудахтала-кудахтала, а потом ушла куда-то. Оказалось, проблему мою решать. И сказала, что запасные носки нашлись у шкипера и что она его уговорила мне их отдать. «А вы мне, ребята, вещи на берег вынести поможете?» Ну как не помочь! Тем более что вещей у нее было-то две сумки да корзина, понятно, что вещи три, а рук две, неудобно по трапу тащить, да еще в преклонном возрасте, самой бы не споткнуться. Я носки натянула (хоть и страшные), и стало мне уютно и тепло.
Причаливаем к Ширяево, мы с Сонечкой сходим на берег с ее корзиной и картонкой, а Костика женщина куда-то вниз манит — там, говорит, у меня другие вещи. Стоим на берегу, курим, он таскает. Один раз сходил, два сходил, три… К нему уже и шкипер присоединился, вдвоем что-то объемное несут. Я докурила, дай думаю схожу с ними посмотрю, сколько там еще тюков. А там — весь трюм! Она из Самары в Ширяево насовсем переезжала, со всей кухонной мебелью, кроватями, холодильником!..
Дороговаты оказались дареные носочки!
Ну и как теперь от них, не сносив, избавиться.
А они не снашиваются уже пять лет.
родина
Скажите, а как вы понимаете понятие «историческая родина»? Словарных статей не надо, у меня с ними как раз расхождение вышло, а вот лично для вас это что? Может ли человек на своей исторической родине никогда не побывать?
2020
Я наконец дописала итоги года. Длинноватые. Но все мои!
Как известно читателям предыдущих эпизодов моего сериальчика, новый 2020-й я встречала беременной. А следовательно, трезвой и ужасно недовольной тем, что вокруг меня продолжает вертеться разрушительная хмельная кутерьма, возглавить которую я не вправе, а прекратить не имею решимости. Саму ночь мы встречали в театре, нарядившись пищевыми продуктами. Я в своем серебристом пиджаке и красном платье была рыбой, запеченной в фольге, и мы должны были выступать ансамблем «Лосось на час», но что-то пошло не так и зрители опьянели значительно раньше и сильнее намеченного: даже хор в три часа ночи слушали только самые крепкие, а к нашему выходу в пять утра не на что было и надеяться, так что после хора ансамбль «Лосось на час» разбежался по домам, не сорвав овации.
Этот год, как и у многих, прошел у меня без путешествий. В середине января мы должны были лететь в Иорданию — и тут оказалось, что загранпаспорт, срок которого истекал в мае 2020-го, фактически протух за полгода до указанной в нем даты — даже с обратным билетом с ним уже невозможно было покинуть страну ни в одном из приглянувшихся нам направлений. Потом грянула пандемия. Я хотела махнуть рукой на заграницу и отправиться на историческую родину в Архангельск — тут пандемия грянула сильнее. Билеты пришлось сдать.
Первый карантин, отмена репетиций в театре, закрытие и захлопывание всего-всего-всего... Сперва меня это даже увлекло, как всякий новый квест. Черный с белым не бери, да и нет не говори — я считаю себя хорошо адаптирующейся, у меня это и в группе крови записано! — поэтому стала спешно выдумывать, как бы и от этих новых обстоятельств получить удовольствие. Я ходила в магазин каждую ночь — чтоб и не взаперти, и не в толпу. Придумала «правило левой руки» — перчатка на левой для дверных ручек, голая правая — для себя. Засовывала бесконтактную карту под перчатку, на тыльную сторону ладони, чтоб платить, не вынимая, наложением рук. Маски заводила такие и этакие, смешные и стильные, вызывающие и наоборот. Тайком во мраке ночи сидела в закрытых скверах и получала запретное удовольствие от свежего весеннего воздуха.
Потом все-таки не справилась, приуныла. Онлайн-спектакли оказалось невозможно смотреть, зум-тусовки как фальшивые елочные игрушки — не радовали. У меня такая яркая раньше жизнь была, суетливая, событийная, — а тут все это схлопнулось и меня заперло в четырех стенах на полгода раньше срока: я ведь и так готовилась потерять все это после материнства, но так хотелось надышаться-набегаться напоследок! Постепенно приобретая форму дирижабля, я оставалась дома с книжками, кино, мелким ремонтом и большим одиночеством.
Дело спасла только Верс, придумавшая и организовавшая клуб «Сусанна» (это как Сусанин, только мужского рода). Как только выдавались особенно приятные выходные, мы залезали к ней в машину и ломились куда-нибудь на озера, на заброшки, на Дудергофские высоты. Я была все объемней и лучше всего мне удавалось возлежать, но возлежать под сосной куда приятнее, чем на диване! Каждый из этих выездов вспоминаю как счастье. И Ладогу с Джонни. И Металлострой. Нет, Металлострой будет позже.
Готовила дом к появлению малявки. Продала кровать, купила диван. Добывала ванночки, пеленальники, крохотные одежки. Снесла душевую кабинку, поставила ванну. Ну то есть ванну-то устанавливал мастер — а вот супрематистскую мозаику над нею я выкладывала сама, и всякие рейлинги вешала тоже, и вот в разгар всей этой возни с плиткой, затиркой и рейлингами меня и скосило хворью с повестки дня.
Ох, реально худшая неделя в моей жизни. Ремонт своими руками в стадии «всюду всё испачкано, всюду всё валяется», восьмой месяц беременности, плановое отключение горячей воды — и ковид. И потоп. И потоп серьезный, гадостный, бесконечный, когда с потолка в туалете льется дрянь — а горячей воды все еще нет, и если есть что-то хорошее в ковиде, то именно пропадающее обоняние, потому что с каждым днем, вопреки текущим событиям, всё как будто бы становилось чище! — аварийка разводила руками, я уже неделю не могла есть и у меня не было сил даже лежать... И в итоге меня спасла из этого ада скорая помощь.
Три часа меня возили по городу: куда можно ковидным, туда нельзя беременным, куда можно беременным, туда нельзя ковидным. Три часа я исполняла им тихонько-тихохонько песни группы «Пилот» и Жени Клекотневой: это была физиологическая потребность, если я переставала петь, я начинала задыхаться.
В итоге меня приняли в новой Боткинской, и она оказалась раем земным. Низкий поклон всем ее врачам и медсестрам, которых я так и не научилась различать, потому что все время, что меня там держали, они были в одинаковых костюмах космонавтов, — но уже на четвертый день кислородной маски, лекарств и капельниц мне стало сильно лучше и я перестала писать завещание. На самом деле у меня все не так было плохо, поражение легких 40 и 50%, средняя тяжесть, но вкупе с отказом организма принимать пищу и детенышем внутри это все воспринималось порой довольно апокалиптичьи.
Пренебречь, вальсируем! Из больницы сдавала в печать юбилейный 100-й номер ПТЖ, сразу за ним — юбилейный 50-й номер ЖКХ, готовила материалы выставки к юбилею Славы Полунина. Друзья привозили передачки и плясали под окном. Наконец пришел отрицательный мазок и меня отпустили, я вышла из больницы и никак не могла наглядеться на зеленый июльский мир — ах, монетка! о, собака! голый мужик! цветущий куст! — после месяца взаперти это выглядело гиперреалистическим сюром.
Я вернулась домой! Потоп был устранен. Я устроила себе лучшую в жизни трапезу. Я отдохнула денек дома, умножая уют. Успела съездить к Стасе на беременную фотосессию и к Артемке на день рождения на море, и там, одновременно на дне рождения, на море и на фотосессии, у меня отошли воды...
Три дня на вольной воле — и вот уже снова скорая?! Я от скорой отказалась. У меня дома килограмм черешни недоеден и ноутбук надо взять, куда я без ноутбука! — сказала я себе, еще не забывшая боткинского опыта. Мы только начали книгу про Владимирова верстать, я думала, меня на сохранение положат и снова будем работать из больнички по зуму.
Доела черешню, собрала чемодан, пошла в роддом. Чемодан сразу отобрали, а меня отправили в родильный зал. Я говорю, у меня еще месяц до ПДР. Я говорю, да я рожать-то не в настроении. Я говорю, у меня даже не болит ничего! Ну ты полежи, говорят они, заболит. И таблеточку мне дают.
В общем, не буду тут подробно, а то отчет несбалансированным получится, не за год, а за день отчет выйдет. Хотя не этот ли день весь год и определил! В общем, роды заняли двадцать шесть часов, из них четырнадцать — терпимы и скучноваты, три часа длились чистым кристаллическим адом, семь — ватной эпидуральной скукой и финальные два — снова адскими, но хотя бы имеющими окончание.
В виде крохотного тельца с ушками точь-в-точь как курага. Когда мне положили ее на живот, она приветственно хрюкнула. «Время 18:30» — произнес голос свыше. Я, немного не в себе от пережитого, зашептала ей: «18:30, запомни! Когда долбанутые эзотерики решат составить тебе натальную карту, скажешь им эти цифры! А они решат, поверь».
Было это 4 июля. Относила ее восемь месяцев вместо девяти — это от коронавируса такое последствие, он приближает не только уход на тот свет, но и приход на этот. Очень красиво сложилось: мы с ней стали единым организмом в День народного единства, а независимыми — в День независимости! И вот уже полгода живем вместе с девочкой Славкой. Я очень ее люблю. Она красивая, смешная и большой молодец.
Мы спим! Я думала, это невозможно, но у нас с самого ее рождения не было ни одной бессонной ночи. Спим рядышком на диване, у нее нет отдельной кроватки — так мне удается кормить ее ночью, не просыпаясь, не вставая и не пытаясь потом снова уложить. Она хорошо питается — я ей еще в первый день на белом свете сказала, что кто не умеет питаться, тот далеко не пойдет. Говорит мне что-то на своем маленьком смешном языке, переворачивается туда-сюда, ползает задом наперед, играет с игрушками и сует себе в рот руки и ноги. Любит показывать самолет — поднимать все конечности вверх, оставляя пузо единственной точкой сцепления с планетой. И все время требует не только хлеба, но и зрелищ — смены обстановки, новых людей и песен. Моя дочь!
Чтобы дать ей нужное количество впечатлений, а я не заплесневела дома, мы вернулись в Театр Которого и Хор Дурацкого — я с огромной горечью попрощалась было с ним, когда пришла пора рожать девочку, и была уверена, что ближайшие года два мне хор не светит, — но когда познакомилась с этой девочкой поближе, решила, что надо попробовать. ДириЖеня разрешила приходить на репетиции с малявкой! Первый раз Славка попала на сцену в восемь недель, когда мы выступали в Севкабеле. Не произнесла за весь концерт ни звука, но вовремя молчащий хорист — это ничуть не менее ценно.
Спасибо, что мы живем в слинговые времена. Люди давным-давно приматывали к себе младенцев (поговорка «принесла в подоле» именно об этом), но почему-то в XX веке эта традиция была потеряна. А потом очень вовремя вернулась! Сейчас слингов у меня уже десять — разных типов, разных цветов, на разный вес ребенка и разные обстоятельства. Это привязывает ребенка к маме и развязывает маме руки. И ноги.
А с коляской гуляет бабушка. Я очень благодарна своей маме-Славкиной бабушке за то, что она сама придумала себе миссию три раза в неделю забирать ребенка на двухчасовую прогулку. Кажется, что шесть часов в неделю — это совсем ничего, но у меня нынче установились совершенно иные отношения с временем. Я научилась быстро отдыхать, стремительно лежать в ванне, мелко дробить дела. Но все еще учусь готовности бросить любое из них по сигнальному окрику. Если ничего особо не хотеть, то жить приятно: поиграла с ребенышком, она уснула, можно сесть поработать. Но если мне кровь из носу хочется сделать что-нибудь вот прямо сейчас — не обязательно важное, просто желанное — условно, ответить на какой-нибудь коммент в интернете, мысль горит и пальцы чешутся, осталось набрать всего-то сотню знаков! — именно в этот момент девочка требует срочно взять ее на руки и не приближаться к клавиатуре, и эта горящая мысль жжет невыносимо, а я страдаю и думаю, что в следующий раз надо просто ничего не хотеть срочно.
Что ж, весьма буддийская цель. Как и остальные практики этого года — сплошное отсечение желаний. Я выше писала, как расстраивалась, что пандемия не дала мне догулять последние месяцы молодой бездетной жизни. К концу лета, уже с малюткой на руках, я поняла, что даже хорошо, что я успела загодя пройти все стадии принятия потери. К тому времени как Славка появилась на свет, я сумела отвыкнуть от театров, концертов и шумных сборищ. И когда проходила стадию гнева — гневалась на всё отменяющий вирус, а не на маленькую девочку. В результате малявка не отняла у меня, а прибавила: в расчищенном времени расцвело столько новых задачек, вопросов, дел, предметиков! Каждый день что-то приходится гуглить. Каждый день потихоньку переорганизовывать дом. Наблюдать, как у Славки открываются новые навыки. Вспоминать все новые и новые песни. Недостающие — сочинять.
Прежде моим жизненным девизом было «Всё зря». И вдруг всё стало не зря. Может, придется дорастить к экслибрису пару букв. Но лучше просто сочинить новый.
Как известно читателям предыдущих эпизодов моего сериальчика, новый 2020-й я встречала беременной. А следовательно, трезвой и ужасно недовольной тем, что вокруг меня продолжает вертеться разрушительная хмельная кутерьма, возглавить которую я не вправе, а прекратить не имею решимости. Саму ночь мы встречали в театре, нарядившись пищевыми продуктами. Я в своем серебристом пиджаке и красном платье была рыбой, запеченной в фольге, и мы должны были выступать ансамблем «Лосось на час», но что-то пошло не так и зрители опьянели значительно раньше и сильнее намеченного: даже хор в три часа ночи слушали только самые крепкие, а к нашему выходу в пять утра не на что было и надеяться, так что после хора ансамбль «Лосось на час» разбежался по домам, не сорвав овации.
Этот год, как и у многих, прошел у меня без путешествий. В середине января мы должны были лететь в Иорданию — и тут оказалось, что загранпаспорт, срок которого истекал в мае 2020-го, фактически протух за полгода до указанной в нем даты — даже с обратным билетом с ним уже невозможно было покинуть страну ни в одном из приглянувшихся нам направлений. Потом грянула пандемия. Я хотела махнуть рукой на заграницу и отправиться на историческую родину в Архангельск — тут пандемия грянула сильнее. Билеты пришлось сдать.
Первый карантин, отмена репетиций в театре, закрытие и захлопывание всего-всего-всего... Сперва меня это даже увлекло, как всякий новый квест. Черный с белым не бери, да и нет не говори — я считаю себя хорошо адаптирующейся, у меня это и в группе крови записано! — поэтому стала спешно выдумывать, как бы и от этих новых обстоятельств получить удовольствие. Я ходила в магазин каждую ночь — чтоб и не взаперти, и не в толпу. Придумала «правило левой руки» — перчатка на левой для дверных ручек, голая правая — для себя. Засовывала бесконтактную карту под перчатку, на тыльную сторону ладони, чтоб платить, не вынимая, наложением рук. Маски заводила такие и этакие, смешные и стильные, вызывающие и наоборот. Тайком во мраке ночи сидела в закрытых скверах и получала запретное удовольствие от свежего весеннего воздуха.
Потом все-таки не справилась, приуныла. Онлайн-спектакли оказалось невозможно смотреть, зум-тусовки как фальшивые елочные игрушки — не радовали. У меня такая яркая раньше жизнь была, суетливая, событийная, — а тут все это схлопнулось и меня заперло в четырех стенах на полгода раньше срока: я ведь и так готовилась потерять все это после материнства, но так хотелось надышаться-набегаться напоследок! Постепенно приобретая форму дирижабля, я оставалась дома с книжками, кино, мелким ремонтом и большим одиночеством.
Дело спасла только Верс, придумавшая и организовавшая клуб «Сусанна» (это как Сусанин, только мужского рода). Как только выдавались особенно приятные выходные, мы залезали к ней в машину и ломились куда-нибудь на озера, на заброшки, на Дудергофские высоты. Я была все объемней и лучше всего мне удавалось возлежать, но возлежать под сосной куда приятнее, чем на диване! Каждый из этих выездов вспоминаю как счастье. И Ладогу с Джонни. И Металлострой. Нет, Металлострой будет позже.
Готовила дом к появлению малявки. Продала кровать, купила диван. Добывала ванночки, пеленальники, крохотные одежки. Снесла душевую кабинку, поставила ванну. Ну то есть ванну-то устанавливал мастер — а вот супрематистскую мозаику над нею я выкладывала сама, и всякие рейлинги вешала тоже, и вот в разгар всей этой возни с плиткой, затиркой и рейлингами меня и скосило хворью с повестки дня.
Ох, реально худшая неделя в моей жизни. Ремонт своими руками в стадии «всюду всё испачкано, всюду всё валяется», восьмой месяц беременности, плановое отключение горячей воды — и ковид. И потоп. И потоп серьезный, гадостный, бесконечный, когда с потолка в туалете льется дрянь — а горячей воды все еще нет, и если есть что-то хорошее в ковиде, то именно пропадающее обоняние, потому что с каждым днем, вопреки текущим событиям, всё как будто бы становилось чище! — аварийка разводила руками, я уже неделю не могла есть и у меня не было сил даже лежать... И в итоге меня спасла из этого ада скорая помощь.
Три часа меня возили по городу: куда можно ковидным, туда нельзя беременным, куда можно беременным, туда нельзя ковидным. Три часа я исполняла им тихонько-тихохонько песни группы «Пилот» и Жени Клекотневой: это была физиологическая потребность, если я переставала петь, я начинала задыхаться.
В итоге меня приняли в новой Боткинской, и она оказалась раем земным. Низкий поклон всем ее врачам и медсестрам, которых я так и не научилась различать, потому что все время, что меня там держали, они были в одинаковых костюмах космонавтов, — но уже на четвертый день кислородной маски, лекарств и капельниц мне стало сильно лучше и я перестала писать завещание. На самом деле у меня все не так было плохо, поражение легких 40 и 50%, средняя тяжесть, но вкупе с отказом организма принимать пищу и детенышем внутри это все воспринималось порой довольно апокалиптичьи.
Пренебречь, вальсируем! Из больницы сдавала в печать юбилейный 100-й номер ПТЖ, сразу за ним — юбилейный 50-й номер ЖКХ, готовила материалы выставки к юбилею Славы Полунина. Друзья привозили передачки и плясали под окном. Наконец пришел отрицательный мазок и меня отпустили, я вышла из больницы и никак не могла наглядеться на зеленый июльский мир — ах, монетка! о, собака! голый мужик! цветущий куст! — после месяца взаперти это выглядело гиперреалистическим сюром.
Я вернулась домой! Потоп был устранен. Я устроила себе лучшую в жизни трапезу. Я отдохнула денек дома, умножая уют. Успела съездить к Стасе на беременную фотосессию и к Артемке на день рождения на море, и там, одновременно на дне рождения, на море и на фотосессии, у меня отошли воды...
Три дня на вольной воле — и вот уже снова скорая?! Я от скорой отказалась. У меня дома килограмм черешни недоеден и ноутбук надо взять, куда я без ноутбука! — сказала я себе, еще не забывшая боткинского опыта. Мы только начали книгу про Владимирова верстать, я думала, меня на сохранение положат и снова будем работать из больнички по зуму.
Доела черешню, собрала чемодан, пошла в роддом. Чемодан сразу отобрали, а меня отправили в родильный зал. Я говорю, у меня еще месяц до ПДР. Я говорю, да я рожать-то не в настроении. Я говорю, у меня даже не болит ничего! Ну ты полежи, говорят они, заболит. И таблеточку мне дают.
В общем, не буду тут подробно, а то отчет несбалансированным получится, не за год, а за день отчет выйдет. Хотя не этот ли день весь год и определил! В общем, роды заняли двадцать шесть часов, из них четырнадцать — терпимы и скучноваты, три часа длились чистым кристаллическим адом, семь — ватной эпидуральной скукой и финальные два — снова адскими, но хотя бы имеющими окончание.
В виде крохотного тельца с ушками точь-в-точь как курага. Когда мне положили ее на живот, она приветственно хрюкнула. «Время 18:30» — произнес голос свыше. Я, немного не в себе от пережитого, зашептала ей: «18:30, запомни! Когда долбанутые эзотерики решат составить тебе натальную карту, скажешь им эти цифры! А они решат, поверь».
Было это 4 июля. Относила ее восемь месяцев вместо девяти — это от коронавируса такое последствие, он приближает не только уход на тот свет, но и приход на этот. Очень красиво сложилось: мы с ней стали единым организмом в День народного единства, а независимыми — в День независимости! И вот уже полгода живем вместе с девочкой Славкой. Я очень ее люблю. Она красивая, смешная и большой молодец.
Мы спим! Я думала, это невозможно, но у нас с самого ее рождения не было ни одной бессонной ночи. Спим рядышком на диване, у нее нет отдельной кроватки — так мне удается кормить ее ночью, не просыпаясь, не вставая и не пытаясь потом снова уложить. Она хорошо питается — я ей еще в первый день на белом свете сказала, что кто не умеет питаться, тот далеко не пойдет. Говорит мне что-то на своем маленьком смешном языке, переворачивается туда-сюда, ползает задом наперед, играет с игрушками и сует себе в рот руки и ноги. Любит показывать самолет — поднимать все конечности вверх, оставляя пузо единственной точкой сцепления с планетой. И все время требует не только хлеба, но и зрелищ — смены обстановки, новых людей и песен. Моя дочь!
Чтобы дать ей нужное количество впечатлений, а я не заплесневела дома, мы вернулись в Театр Которого и Хор Дурацкого — я с огромной горечью попрощалась было с ним, когда пришла пора рожать девочку, и была уверена, что ближайшие года два мне хор не светит, — но когда познакомилась с этой девочкой поближе, решила, что надо попробовать. ДириЖеня разрешила приходить на репетиции с малявкой! Первый раз Славка попала на сцену в восемь недель, когда мы выступали в Севкабеле. Не произнесла за весь концерт ни звука, но вовремя молчащий хорист — это ничуть не менее ценно.
Спасибо, что мы живем в слинговые времена. Люди давным-давно приматывали к себе младенцев (поговорка «принесла в подоле» именно об этом), но почему-то в XX веке эта традиция была потеряна. А потом очень вовремя вернулась! Сейчас слингов у меня уже десять — разных типов, разных цветов, на разный вес ребенка и разные обстоятельства. Это привязывает ребенка к маме и развязывает маме руки. И ноги.
А с коляской гуляет бабушка. Я очень благодарна своей маме-Славкиной бабушке за то, что она сама придумала себе миссию три раза в неделю забирать ребенка на двухчасовую прогулку. Кажется, что шесть часов в неделю — это совсем ничего, но у меня нынче установились совершенно иные отношения с временем. Я научилась быстро отдыхать, стремительно лежать в ванне, мелко дробить дела. Но все еще учусь готовности бросить любое из них по сигнальному окрику. Если ничего особо не хотеть, то жить приятно: поиграла с ребенышком, она уснула, можно сесть поработать. Но если мне кровь из носу хочется сделать что-нибудь вот прямо сейчас — не обязательно важное, просто желанное — условно, ответить на какой-нибудь коммент в интернете, мысль горит и пальцы чешутся, осталось набрать всего-то сотню знаков! — именно в этот момент девочка требует срочно взять ее на руки и не приближаться к клавиатуре, и эта горящая мысль жжет невыносимо, а я страдаю и думаю, что в следующий раз надо просто ничего не хотеть срочно.
Что ж, весьма буддийская цель. Как и остальные практики этого года — сплошное отсечение желаний. Я выше писала, как расстраивалась, что пандемия не дала мне догулять последние месяцы молодой бездетной жизни. К концу лета, уже с малюткой на руках, я поняла, что даже хорошо, что я успела загодя пройти все стадии принятия потери. К тому времени как Славка появилась на свет, я сумела отвыкнуть от театров, концертов и шумных сборищ. И когда проходила стадию гнева — гневалась на всё отменяющий вирус, а не на маленькую девочку. В результате малявка не отняла у меня, а прибавила: в расчищенном времени расцвело столько новых задачек, вопросов, дел, предметиков! Каждый день что-то приходится гуглить. Каждый день потихоньку переорганизовывать дом. Наблюдать, как у Славки открываются новые навыки. Вспоминать все новые и новые песни. Недостающие — сочинять.
Прежде моим жизненным девизом было «Всё зря». И вдруг всё стало не зря. Может, придется дорастить к экслибрису пару букв. Но лучше просто сочинить новый.
фотосессия
Один мой товарищ предложил поснимать нас с младенчиком, чтоб укрепить свои новые фотографические навыки, а потом все перепутал и решил, что мы с ним договорились поесть кислоты. Ну действительно, как тут не спутать, это же почти одно и то же! У нас вышел диалог, как в настоящей комедии положений, я думала, такого не бывает.
— Ну что, сегодня все в силе?
— Да, подъезжай, мы дома!
— У тебя дочке же два?
— Чего два?
— Ну, два года?
— Шесть месяцев. Ты же ее видел летом совсем крошечкой.
— А, ну да. Прости, спутал, тут у меня столько детей. Она ночами спит, не кричит?
— Сейчас вроде нормально спит. Иногда пискнет, я ее на шарике буквально минуту подкачаю — и дальше укладывается.
— Ага. А алкоголь у тебя в доме есть?
— Абсента бутылка есть непочатая! Аж с прошлого дня рожденья стоит, а то мне ее подарили, а я уже беременная была.
— Абсент. Необычно. Ну хорошо, годится. А то я люблю после этого на рассвете чего-нибудь крепкого дернуть грамм двести.
— После детской фотосессии?!
— А. Подожди. Ой. Детская фотосессия??
— Ну что, сегодня все в силе?
— Да, подъезжай, мы дома!
— У тебя дочке же два?
— Чего два?
— Ну, два года?
— Шесть месяцев. Ты же ее видел летом совсем крошечкой.
— А, ну да. Прости, спутал, тут у меня столько детей. Она ночами спит, не кричит?
— Сейчас вроде нормально спит. Иногда пискнет, я ее на шарике буквально минуту подкачаю — и дальше укладывается.
— Ага. А алкоголь у тебя в доме есть?
— Абсента бутылка есть непочатая! Аж с прошлого дня рожденья стоит, а то мне ее подарили, а я уже беременная была.
— Абсент. Необычно. Ну хорошо, годится. А то я люблю после этого на рассвете чего-нибудь крепкого дернуть грамм двести.
— После детской фотосессии?!
— А. Подожди. Ой. Детская фотосессия??
полгода
Человеческому детенышу тем временем исполнилось полгода. За это время она научилась вертеться вокруг своей оси и заливисто смеяться, познакомилась с тремя другими младенцами, всем сердцем полюбила плюшевого Чебурашку, а еще победила в локальном конкурсе красоты. И выиграла там фотосессию у замечательного фотографа 
jelsomina. И вот результат!
( Collapse )
jelsomina. И вот результат!( Collapse )
имя
Скажите, а ни у кого жж-жетоны лишние не завалялись? Они сомнительная валюта, так что не исключаю, что могут без дела лежать. Имя сменить мне вздумалось к новому году, 500 жетонов есть, а настоящие деньги в журнал заводить не велит религиозная жаба )
UPD: спасибо большущее,lemma, black_fishka и notabler! Теперь меня будут звать yukkale, как всюду, без этого глупого подчеркивания в конце! Ура!
UPD: спасибо большущее,
lemma, black_fishka и notabler! Теперь меня будут звать yukkale, как всюду, без этого глупого подчеркивания в конце! Ура!каких еще мнений
Ёлочка, гори. Нравится.
Вообще я на самом деле очень удивляюсь этим итогам. Все мне кажется, что я жж забросила, пишу сюда раз в неделю, если не в месяц, а потом на выходе смотришь — опять 160 постов! (С этим вместе.) То есть каждые 2–3 дня получается. И не осознается! Видать, за 18 лет (боже!) журнал настолько стал своим, как вот рука или нога, а сколько раз за день рукой пошевелил, не посчитаешь же.
Вообще я на самом деле очень удивляюсь этим итогам. Все мне кажется, что я жж забросила, пишу сюда раз в неделю, если не в месяц, а потом на выходе смотришь — опять 160 постов! (С этим вместе.) То есть каждые 2–3 дня получается. И не осознается! Видать, за 18 лет (боже!) журнал настолько стал своим, как вот рука или нога, а сколько раз за день рукой пошевелил, не посчитаешь же.
Получите вашу карточку с итогами года здесь.
